«Незаметный» офицер?

Младший из детей, я мало успел пообщаться с отцом, в последний путь его провожал восьмилетним. Мальчишкой знал, что он был храбрым офицером и воевал геройски, гордился, осторожно поглаживая рукой орден Красной Звезды, медаль «За оборону Сталинграда». 

Рано, до школы, под влиянием старших сестер пристрастился к чтению. Помню, попала в руки повесть «В окопах Сталинграда». Набросился на книгу с убеждением, что в ней непременно найду рассказ и о своем отце, участнике этих жестоких боев. Ожидания не оправдались, не нашел ни слова. Обиженно спрашиваю папу: почему? Он рассмеялся, объяснил отличия художественной литературы от документа и назвал свою роль в масштабах великого сражения на Волге среди миллионов бойцов незаметной. Это было выше моего понимания, как может остаться незамеченным офицер, награжденный орденом и медалью?

Пятеро братьев-добровольцев

Когда подрос, узнал больше о своей родне в годы Великой Отечественной войны. Едва прослышав о вторжении на нашу землю немецко-фашистских захватчиков, в июне 41-го пятеро братьев Саммель – Павел, Николай, Михаил, Федор и Геннадий — подали в военкомат заявления с просьбой отправить на фронт, дать возможность бить врага плечом к плечу, в одной части. Михаил получил отказ в жесткой форме сразу, служить оставили в Якутске, в НКВД. Остальные заявили о желании вчетвером составить экипаж танка. Однако вышло по-другому. Каждый получил повестку в свое время, разъехались по разным фронтам и ни разу не пересеклись их пути на большой войне. На Западе воевали Павел, Николай и Федор, на Востоке – младший из братьев Геннадий.

Тут надо сказать несколько слов о нашей родословной. Немецкая фамилия досталась нам от прадеда, не сосланного в Сибирь, а, как выяснил дотошный родственник, приглашенного при царском режиме на работу маркшейдером. Его дальновидные потомки записались русскими. Иначе не стать бы братьям Саммель бойцами Красной Армии. 

На войну!

Войну отец встретил 29-летним состоявшимся специалистом, семейным человеком. После сельской школы-семилетки окончил водительские курсы и сел за «баранку», возил грузы на строительстве Амуро-Якутской магистрали. Надежного парня направили в Иркутский автомобильный техникум. С высоким по тогдашним меркам образованием три года ходил помощником механика парохода по Колыме, откуда был приглашен на должность автомеханика Якуттранссбыта. Приехал в Якутск, где уже крепко обосновались старшие братья, здесь встретил хорошую девушку Агнию Кречетову, женился. На работе старательного и ответственного специалиста ценили, рекомендовали в партию.

В действующую армию Федора со слезами провожали любимая жена и две дочурки. Дал слово вернуться с победой, а свиделись они и воссоединилась семья раньше, в 44-м, за год с небольшим до Великой Победы. Комиссовали его гвардии лейтенантом. Уцелевшего в пекле Сталинградской битвы, тяжело раненного в одном из последующих боев отца, считай, врачи с того света вытащили.

В молодости по слабости сердца на срочную службу солдатскую его не взяли, а на войну сгодился. Прошел краткосрочные курсы, вместе со званием сержанта принял под командование взвод 321-й Забайкальской стрелковой дивизии на подступах к Сталинграду.

Началась эпопея исторической битвы. Через полгода закаленного огнем и кровью бойца назначили политруком роты, а некоторое время спустя в звании лейтенанта Федор Саммель стал парторгом полка.

Всем смертям назло

Горько сожалею, что не запомнил имени фронтового друга отца, бурята по национальности. Часто его вспоминал, говорил, крепко сдружились, как братья. Тот вроде как безродным сиротой оказался, некому было отсылать свой аттестат, чтобы семья могла получать часть денежного содержания офицера. Так он отправил этот документ нашей маме, хоть и не был с ней знаком.

Больше того, друг отцу жизнь спас. И вот при каких обстоятельствах. Очистив от гитлеровцев Сталинград, наши войска с боями продвигались дальше на Запад, в Харьковском направлении. После одной из ожесточенных стычек с противником, подкрепленной бомбардировкой с воздуха, санитары подбирали с поля боя раненых. Друг-бурят хватился отца, не нашел его ни живым, ни среди убитых и раненых. Чудом, иначе не скажешь, узнал торчащую из-под земли руку. Кликнул подмогу, откопали окровавленное тело – дышит! В полевом госпитале диагностировали тяжелую контузию, осколочные ранения головы и в области сердца.

Мало кто верил, что выйдет из комы, выживет. Год провалялся по госпиталям, вышел с испещренной шрамами головой и кусочком свинца у самого сердца. Война догонит и убьет его этим осколком через десять лет после Победы, в 55-м. Умер отец молодым, 43-летним.

Трудовые будни

Мама Агния Ионовна перед войной не работала, вела хозяйство, обихаживала двух маленьких дочек, жили скромно на зарплату отца. С отъездом мужа устроила девчонок в садик и вернулась на свое прежнее место в артели «Работница». Шили телогрейки, нательное белье для фронта. За ударный труд имела несколько благодарностей «от Сталина».

Она прошла через все трудности, выпавшие на долю женщин-матерей военного времени. Холод и голод, работа до изнеможения, свои недомогания и детские хвори. Зато было даровано счастье возвращения мужа, рождения еще двоих желанных деток. Жалела, что отдохнуть как следует фронтовику не дали, откомандировали заведовать военным отделом в Усть-Майском райкоме партии, где он и находился до конца войны.

Измученному фронтовыми ранениями врачи настойчиво рекомендовали длительное лечение в санаторных условиях. В конце концов внял советам, семья выехала в Краснодарский край. Федор Федорович и тут не смог бездействовать, совмещал лечение с работой в совхозе «Витязево». Окрепнув, принял решение возвращаться в родной Якутск.

По приезде просил перевести на хозяйственную работу, поближе к технике. Учли заслуги, назначили завгаром в лесотранспортную контору треста «Джугджурзолото». Гаражи стояли в Залоге, на улице Чернышевского, возле старого здания Института космофизики, за огороженной забором территорией находился наш дом. Поэтому я с малолетства знал марки редких у нас машин — «студебеккер», «додж», «виллис», на моих глазах там появились новенькие «ЗИС-5», «ЗИС-101», за ними «москвичи» и «победы». 

Пара валенок от военкомата

До конца своей жизни отец работал зам. начальника той же лесотранспортной конторы, был бессменным секретарем парткома. Не утратил военную выправку, носил гимнастерку, никогда не курил. Помню, другие привычно закуривают, считалось нормой, сам же для виду разожжет подаренную трубку, но хитрит, не затягивается. Был заядлым рыбаком и охотником, а может, просто любил природу и рвался на ее просторы. Люди к нему тянулись, и он постоянно кому-то помогал, хлопотал за кого-нибудь. Широкой души человек, загорелся идеей усыновить одного из четырех детей умершего механика катера, китайца Николая Ли-Фу. Не успел, потому как вскоре скончался сам.

Мама сразу устроилась техничкой в филиал Академии наук, где и проработала до 1980 года. С раннего утра выполнив трудовые обязанности, спешила присматривать за внуками. Прожив до 90 лет, в старости убежденно повторяла: «Это Федя передал мне свои годы, чтобы смогла вас поднять, помогла поставить на ноги пятерых внуков и двух правнуков». 

...Во мне сохранилась обида на партию: после смерти преданного ей отца, столько сил бескорыстно отдавшего партийной работе, оттуда ни разу никто даже не поинтересовался, как живется осиротевшей семье соратника. Не забывал военкомат, каждый год выделял нам машину дров и пару валенок. Казалось бы, всего-то пара валенок, но как они грели памятью о родном человеке.

Юрий САММЕЛЬ,
ветеран спорта и профсоюзного движения