Просторная аудитория Корпуса факультетов естественных наук СВФУ была набита битком – встреча ожидалась быть и получилась интересной. Чувствовалось, что народ собрался читающий, не чуждый современной литературы, рассуждающий об протагонизме и антагонизме, символизме и катарсисе. Андрей Геласимов начал встречу с прочтения отрывков из романа, где описываются город Якутск и река Лена. Читал с планшета, а не с книги. Рассуждал о литературе и кино, о кризисе среднего возраста, о современном обществе. Держался свободно, говорил поставленным лекторским голосом, много шутил, легко контактировал с аудиторией. В том месте, где писатель описывает улицу с деревянными, двухэтажными домами, женщина, сидящая рядом со мной, вослицает: "Да, это его родная улица! Улица Губина, где мы все росли". Оказаллось, его одноклассница.
В конце встречи наградили победителей викторины по творчеству Геласимова. Победителем стала Сардана-Кюнней Петрова, студентка 5 курса филологического факультета.
«Встреча интересная, мне импонирует личность Геласимова, как писателя. Но больше нравится то, что человек из Якутска пробился и достиг определенных высот в литературе», -- сказала она корреспонденту ЯСИА.
х х х
-- Я прочел лекции в филологическом факультете, и там сказал, мол, можете даже не задавать вопросы, я пойму. Я понимаю северную сдержанность. Вы просто молча его задали, я понял, -- шутил Геласимов. – А в Европе такой ситуации не поняли бы. Там многого не понимают. Например, я старался европейцам объяснить, что такое простор, пространство. Они никогда не поймут простора реки Лены и тайги, пока сами не увидят. А мы живем в этом пространстве и ощущаем себя по другому.
-- «Холод» -- не роман-апокалипсис. Это личный апокалипсис одного человека, персональный конец света. Я всегда писал про положительных героев и в романе «Холод» впервые вывел отрицательного героя. Почему я отказался от положительного героя и остановился на отрицательном? Мой герой, мягко говоря, несимпатичный. Его поступки шокируют. Еще Аристотель говорил, что в романе должны быть протагонист (главный персонаж) и антагонист (его соперник), и их конфликт ложится в основу сюжета. Далее философ говорил фантастическую вещь: не делайте их врагами, разделив на плохого и хорошего. Фактически, это голливудский трюк. Но трагедия – когда сопереживаешь обоим положительным героям, но один в конце гибнет, тогда это будет катарсис. Но я исходил из мысли, что как будто все время играю белыми фигурами, а как будет, если черными? Как я могу понять такую мотивацию? Когда закончил, мне стало значительно легче. Много своей депрессии я изжил в этом тексте.
-- В Якутске 19 декабря 2002 года действительно сложилась аварийная ситуация, в результате которой город оказался под угрозой полного вымораживания. В какой-то мере я оттолкнулся от этого драматического события в работе над своим романом, однако, не стремился описать именно его. В реальности все события благополучно разрешились в течение нескольких часов. У меня же в романе последствия аварии длятся значительно дольше, и они являются лишь фоном для основного сюжета.
-- В «Холоде» речь идет, скорее, об отчуждении человека от самой идеи жизни, и на фоне подобного отчуждения любые политические, социальные либо нравоучительные аллюзии хоть и возможны, однако, не исчерпывают проблематику. Более того, они неизбежно поверхностны. Центральный персонаж романа сознательно отказывается от мировоззрения, в рамках которого любой свой поступок надо рассматривать с точки зрения собственного бессмертия. А поскольку на бессмертие ему наплевать, становится очевидным, что до такой мелочи, как жизнь, ему вообще нет никакого дела. Это и есть холод.
-- Роман писался как самостоятельное произведение, и если дойдет до его экранизации, то придется очень многое переделывать. В кино совсем другие законы. А выбирать между ними мне совсем не хочется. Я люблю и то, и другое. Самое сложное в этом финале было сделать так, чтобы событие, которое традиционно воспринимается в негативном ключе, у меня в книге сыграло роль освобождения. Вот это был настоящий вызов. Выход героя на свободу реален.
-- Сегодня кино имеет большее значение, чем литература. Литература – это основа для кино – самого популярного вида искусства… Литература – сложное искусство, а человечество уже устало от сложного, и оно снова возвращается к своего рода «наскальной живописи». Мы хотим ярких, ясных смыслов, а это лучше всего выражает яркая картина кино. Сейчас у людей меняется восприятие, все больше появляется «клиповое сознание». Мы живем в эпоху визуализации.
-- Современные авторы стеснены объемом текста. Есть понятие «евророман», если хочешь продать иностранным издательствам свое произведение, то текст не должен превышать 10 авторских листов (40000 знаков, около 200 страниц). Поэтому волей-неволей размер влияет на композицию, акты съеживаются, движения становится больше. А по качеству текста мы отстаем от американской и европейской литературы (Реплика из зала: «А мы отстаем от них во всем!»). Во времена Евтушенко поэты моментально собирали полные залы. К ним прислушивались, общество через призму поэзии искало самопонимания. Сейчас другое время, полные залы собирают, скорее, рэперы. Поэзия обрела другие формы. Кстати, у Эминема непростые, мощные тексты.
-- Я искренне ненавижу культ современного гламура. Эти люди -- паразиты, присосавшиеся к кормушке, умеющие лишь эпатировать публику и кичиться блетящими штучками. Эта их известность сначала виртуальная, потом монетизируется. Мой герой Филиппов -- олицетворение такого культа гламура, поэтому человек крайне неприятный. Я впервые в своем творчестве написал, вылепил отрицательного героя.
Комментарии
Авторизация на сайте через социальные сети